Важнейшим после собора типом здания в Средние века, несомненно, являлся замок. В Германии вслед за формированием типа династической крепости в 11 веке сложилось представление о практических и символических преимуществах значительной высоты здания: чем выше замок, тем он лучше. Герцоги и князья соперничали друг с другом за право называться обладателем самого высокого замка. В средневековом мировосприятии высота замка непосредственно соотносилась с могуществом и богатством его владельца.

Взяв за образец юго-западную часть Германии, где замки возводились особенно активно, рассмотрим вкратце некоторые политические, социальные и юридические аспекты развития фортификационной архитектуры.

Представители династии Гогенбергов, потомки графов Поллернов, следовали традиции, которая предписывала крупному сеньору в знак своего могущества и власти возводить замок на вершине скалы. В середине 12 века эта ветвь Цоллернов избрала местом для фамильной крепости скалистый горный пик над горным лугом, известный ныне как Гуммельсберг (близ Роттвайля). Оказавшись таким образом на высоте около километра, замок Гогенбергов “обогнал” замок Цоллернов - Гогенцоллерн приблизительно на 150 метров. Чтобы подчеркнуть такое преимущество, графы - владельцы замка взяли фамилию в честь этого горного пика: “Гогенберг” означает по-немецки “высокая гора” (“hohen Berg”). Подобные Гуммельсбергу конические выходы горных пород, обрывистые со всех сторон, типичны для швабских нагорий. Они были идеальными географическими символами власти и величия.

Средневековый замок был средоточием жизни феодального двора. Сохранились документальные свидетельства того, что замки выполняли многие церемониальные функции дворца: известно, например, что в замке графа Альбрехта 2 Гогенберга на Рождество 1286 года были устроены продолжительные и чрезвычайно пышные торжества в честь гостившего при графском дворе императора Германии Рудольфа 1. Известно также, что в замках служило множество таких характерных для административного устройства дворца должностных лиц, как дворецкие, сенешали и маршалы, и это еще одно свидетельство частоты, с которой в замках устраивали всевозможные праздники.

Как выглядел типичный средневековый замок? Несмотря на различия между местными типами замков, все средневековые немецкие замки в целом строились приблизительно по одной схеме. Они должны были удовлетворять двум основным требованиям: обеспечивать надежную защиту при нападении врага и условия для социальной жизни общины в целом и феодального двора в особенности.

Как правило, замок был окружен оградой, стены которой опирались на массивные контрфорсы. Поверху стены обычно проходила крытая дозорная дорожка; остальные части стены были защищены зубцами, чередующимися с амбразурами. Внутрь замка можно было попасть через ворота с привратной башней. В углах стены и вдоль нее через определенные промежутки также возводились башни. Хозяйственные постройки и замковая часовня обычно располагались в непосредственной близости от таких башен: это обеспечивало большую безопасность. Главным зданием, где находились жилые покои и приемные для гостей, являлся палас - немецкий аналог большого зала, выполнявшего те же функции в замках других стран. К нему примыкали стойла для скота. В центре двора высился донжон (иногда его размещали ближе к паласу, а подчас и вплотную к нему).

Замок Лихтенберг к северу от Штутгарта - один из немногих, полностью сохранившихся до наших дней средневековых немецких замков. По клеймам каменщиков его возведение датируется приблизительно 1220 годом.

Возвращаясь к Гогенбергам, следует отметить, что они наряду с пфальцграфами Тюбингена принадлежали к числу самых могущественных аристократических родов Юго-Западной Германии 12 - 13 веков. Им принадлежали обширные поместья в районе верхнего течения реки Неккар, а также, кроме главного замка Гогенбурга, замки в Ротенбурге, Хорбе и других местах.

Именно в Хорбе, городе, выстроенном на холме над Неккаром, вплотную приблизилась к воплощению мечта Гогенбергов об идеальной резиденции, сплошь усеянной башнями, устремленными в небеса. Прежний владелец Хорба, пфальцграф Тюбингенский Рудольф 2, задумал, но не успел завершить проект строительства грандиозного замка на скальном выступе, нависающем над городским рынком. В конце 13 века Хорб как часть приданого невесты из рода Тюбингенов перешел к Гогенбергам, которые и довели до конца строительные работы, объединив замок с городом таким образом, чтобы под защитой замковых стен оказалась и городская церковь. Построенная в 1260 - 1280 годах, эта бывшая коллегиальная церковь Святого Креста ныне посвящена Деве Марии.

В результате замок и город в Хорбе уникальным образом срослись в единое целое. Почти наверняка Хорб первым из немецких городов послужил основой для резиденции сеньора. Благодаря этому в самом городе появилось много зданий, принадлежавших графу, что стимулировало развитие функций графского двора как социального института.

Дальнейшее развитие этого процесса происходило в Ротенбурге. В 1291 году граф Альбрехт 2 Гогенберг, прежде живший в уединении на Вайлербургской вершине, основал для себя резиденцию над Ротенбургом; замок и город также образовали здесь единое целое. Уединенный вайлербургский замок на скале, отрезанный от общественной жизни, разумеется, не был заброшен окончательно, но в основном утратил роль резиденции. Ротенбург же превратился в столицу Гогенбергов и остался городом-резиденцией даже после того, как этот графский род угас.

Таким образом, развитие средневековых городов-резиденций в 13 - 14 веках определялось в основном процессом переноса замка в город. Этот процесс, сформировавший новый тип градостроительной культуры и повлекший за собой важные политические и социальные последствия, можно рассматривать в контексте частой смены властителей.

Усиление политической власти сеньоров создавало потребность в содержании более пышных дворов и финансировании дорогостоящих строительных проектов - городов-замков и дворцов-замков. Разумеется, столь откровенная демонстрация силы навлекала на новые замки опасность. Замок и окружающую территорию следовало тщательно укреплять. Для обороны требовались мощно укрепленные замковые стены и хорошо вооруженные рыцари; однако открытому столкновению обычно предшествовали напряженные дипломатические переговоры. И только если все возможности ненасильственного разрешения конфликта оказывались исчерпаны, объявлялась война и противники закрывались в своих замках, чтобы подготовиться к боевым действиям.

Затем сеньор либо выступал из замка со своим войском, либо принимал оборонительные меры. В подготовке к обороне участвовал не только замок, но и город. По окончании войны подписывали мирный договор, единственной целью которого было предотвращение дальнейших распрей. В договоре устанавливались новые границы, которые подчас описывались вплоть до мельчайших деталей, с перечислением пастбищ и феодов. Потомки, однако, нередко не желали признавать законность такого передела земли, и если такой конфликт, затянувшийся на поколения, не удавалось уладить, он в конце концов мог привести к гибели замка или к смене властителя. В Средние века формально объявленные междоусобные войны зачастую считались совершенно законным средством восстановления наследственных прав.

Некоторые средневековые замки, а впоследствии и города-резиденции развились в культурные центры. Если сеньор оказывался любителем изящных искусств, он старался привлечь ко двору ученых и художников, основывал университет и заказывал работы по строительству или отделке храмов и дворцов.

В числе многочисленных придворных были и рыцари. Не вдаваясь в подробности происхождения рыцарства, скажем лишь, что в эпоху раннего Средневековья в основе самой идеи рыцарства лежало именно служение при дворе сеньора. Поскольку вассальная служба была наследственной обязанностью, многие рыцарские роды постепенно обзаводились земельными владениями и в конце концов обретали значительную независимость; за плечами многих графов оказывалась длинная рыцарская родословная. Военные функции рыцарей развились именно на этой социально-политической базе вассального служения. Рыцари входили в свиту королей и императоров, которые жаловали им феоды за военные услуги. Так в руки рыцарей попадали земли, позднее становившиеся их наследственными владениями.

Образ рыцаря занял центральное место в идеале средневековой придворной культуры - культуры, самым романтическим и красочным аспектом которой была традиция куртуазной любви (в Германии обозначавшаяся термином "минне"), т. е. возвышенной любви смиренного рыцаря к высокородной госпоже. Суть ее состояла в бескорыстном обете служения, который рыцарь приносил своей возлюбленной.

Способов выражения куртуазной любви существовало великое множество. Но главным залогом любви служил шнур, который дама дарила своему рыцарю. На созданной около 1480 года гравюре с изображением двух влюбленных, стоящих между двумя геральдическими щитами, можно различить, что шею рыцаря украшает шарф с бахромой, связанный с таким шнуром. Очевидно, что шнур являлся символом уз любви, соединивших даму и рыцаря. Вариантом его на гобеленах 14 - 15 веков выступает двойной узел, олицетворяющий нерушимую верность возлюбленных.

Шнур влюбленных мы находим и на изысканной картине “Возлюбленные из Готы”, принадлежащей кисти неизвестного фламандского живописца и также созданной около 1480 года. Стоит обратить внимание и на изображенные здесь придворные наряды - платья, характерные для аристократической моды 15 века. В Средние века одежда служила безошибочным показателем социального статуса, что находило даже законодательное подкрепление: представителям среднего класса и крестьянам запрещалось носить определенные предметы одежды, которые являлись привилегией знати. Только в эпоху позднего Средневековья набиравший силу городской средний класс отвоевал для себя несколько подобных привилегий. Крестьянам же, разумеется, такая роскошь по-прежнему оставалась недоступной.

Одним из центральных мотивов куртуазных произведений искусства был так называемый “Сад любви”. Этот образ впервые появился в “Романе о Розе” - французской аллегорической поэме, посвященной куртуазной любви. На гравюре Мастера Сада любви (ок. 1450 г.) Венера превратилась в “Госпожу Минне”, которая раздает склонившимся перед ней придворным стрелы (один из многочисленных символов куртуазной любви). На заднем плане, в беседке, рыцарь в доспехах опустился на одно колено, прижав руки к сердцу; повсюду видны счастливые пары, предающиеся любовным утехам.

Сам Сад любви, полный разнообразных животных и пышно цветущих растений, также символизирует куртуазную любовь. Во многих случаях на подобных изображениях появляется мотив зеркала. Но его символика не столь однозначна: ведь зеркало - это и символ тщеславия, и напоминание о Нарциссе, погибшем от любви к собственному отражению в ручье.

На гобелене под названием "Зрение" из серии французских средневековых гобеленов, посвященных "пяти чувствам", изображена придворная дама с единорогом. В соответствии с легендой, гласившей, что единорога может усмирить только девственница, дама укрощает этого фантастического зверя, подняв зеркало так, чтобы тот мог видеть свое отражение. Действие происходит на Лоне природы: дама и единорог расположились на лугу, полном цветов и всевозможных животных, - здесь и зайцы, и псы, и леопард, и лев.

Эта сцена - еще один вариант Сада любви. Влюбленных часто изображали в подобной обстановке, которая изобилием животных, цветов и деревьев явственно намекала на другой сад - Эдемский. Эта религиозная подоплека сцен куртуазной любви становится очевидной при сравнении их, например, с картиной “Райский сад” из Франкфурта-на-Майне.

Придворное изобразительное искусство активно заимствовало композиции и иконографию произведений религиозной живописи. В позднесредневековых изображениях человеческой души и добродетелей и в аллегориях на библейские темы зачастую вообще невозможно провести четкую границу между христианским и куртуазным содержанием.